Иванова Елена

Главная → Поэзия → Иванова Елена

Елена Иванова

Водопад

Он так и жил –

себя круша.

Я всё понять его хотела:

Зачем

рвалась

его душа

Вон

из бунтующего тела?

Перед глазами

до сих пор:

Откуда падает,

над кручей,

Там

солнца

огненный вихор,

И по лужёной глотке гор –

Поток

шампанского

кипучий!

Признание

Что с нами делают года!

Моргнуть я не успела глазом,

Я не заметила, когда

Мне перелили кровь Кавказа.

Очнулась: явь то или сон?

Пенаты юности, простите!

На безымянном пальце ОН

Гору Кольцо велел носить мне.

А я примерила на глаз –

Кольцо гиганту только впору.

Взяла на вырост, как наказ

Идти всё дальше, выше – в гору!

Я до седых дошла снегов

В том восхождении высоком.

Бальзам нарзанных родников

С моим смешался кровотоком.

Здесь вся земля передо мной!

Бурлит в ущельях кровь Кавказа,

И потаённой глубиной

Сквозят озёр его топазы.

Как величава его стать!

Я про себя давно решила:

Свой страдный Путь пройти и стать,

Кавказ, одной твоей вершиной.

Или скалой, где гнёзда вьют

Орлы – крылатые собратья.

Дано из рук великих тут

Перо орлиное принять мне.

Люблю, люблю тебя, Кавказ!

Твоё плечо повсюду рядом.

Отчизны ты моей – алмаз

В кипенье пенном водопадов.

И даром что на склоне дней

Признанье это шепчут губы,

То сердце любит всех сильней,

Которое предвечно любит.

* * *

Гений и злодейство несовместны.
А. С. Пушкин. Моцарт и Сальери

Гений и злодейство несовместны,

Всё, что ниже гения, – вполне.

Злу с добром на этом свете тесно,

Что же, на войне как на войне.

Не во мщенье за свою обиду,

А за вечный свет высоких звёзд

Я с нечистой силой биться выйду,

Встану перед нею в полный рост.

И не так, как лист перед травою –

Как пред татарвою – Пересвет.

И один чего-то стоит воин,

Коли духоносец он – Поэт.

Праведное мечется в оковах,

Предсказать исход я не берусь.

Ныне сплошь нам поле Куликово –

Вся ордой измаянная Русь.

* * *

Щемливо сердцу от тоски,

В укор смотреть глазам,

Как Русский мир рвут на куски

И скармливают псам.

За пахотный и ратный труд,

За всю её любовь

России всюду – там и тут

Знай отворяют кровь.

Какая боль! Какая грусть!

С котомкой за спиной

Бредёт моя родная Русь,

Согбенная виной.

Горьки свячёны куличи,

И, пригибая вниз,

В лицо кричат ей палачи:

– Винись!

Винись!

И нет уж сил в ней на любовь,

И упадёт во ржи…

Ведь всё струится её кровь

Из отворённых жил.

Какая боль! Какая грусть!

О Родина моя!

За свет очей твоих молюсь

И верую, моля.

……………….

Но полно! Кто это сказал,

Что нрав твой кроток, тих?

Тигрицей огненной гроза –

В глуби зрачков твоих.

Он потрясёт вдруг небеса –

Твой разъярённый рык!

И смолкнет вмиг планета вся,

Всяк сущий в ней язык…

Я убит под Луганском…

Я убит подо Ржевом…
А. Твардовский

Ты убит подо Ржевом,

Я убит под Луганском.

Уж насквозь проржавела,

В дырах вся твоя каска.

Через дыры в пространство

Свищет – прямо мне в темя –

Боль сквозная. И ясно:

Не меняется время.

Ну, а сами мы – что же?

Зря врагу это мнилось,

Что на вас непохожи

Внуки – всё изменилось.

Правда, дед мой, ты знаешь,

Мне, потомку солдата,

От компьютерных клавиш

Нелегко – к автомату.

И, признаюсь, непросто

В схватку было бросаться.

На всемирном погосте

Лечь захочешь ли в двадцать?

Страшно – тело живое –

В раскалённое пекло.

Я вернулся б из боя,

Но спеклись мои веки.

Не успел и осмыслить,

Что случилось со мною…

Дед, ты бился с фашистом,

Мне пришлось с ним – по новой.

……………

У вчерашних мальчишек

Грозовая стезя.

Отсидеться в затишке

Можно… только нельзя!

Видно, русская доля

Неизменна в веках.

Куликово – где поле?

Да всего в двух шагах…

7 сентября 2014

Притча о русской матрёшке

Матрёшка русская в себя

Сестриц упрятала всех меньших.

И как в обшивку корабля

В бока ей шторм хлестал зловеще.

Она, как мать любимых чад,

Сестёр собою заслоняла,

Чтоб никакой заморский гад

Их порознь не швырнул на скалы.

И ей устойчивость и вес

Самой родство то сообщало.

Но зря ли нас толкает бес

В ребро, дурному наущая?

И вот сошлись три дурака

Однажды в Беловежской пуще,

И ну матрёшку за бока

Трясти,

лихих злодеев пуще!

И заглянув в её нутро –

Свободны! –

возгласили трубно.

И в точку пятую перо

Пришлось всем «пленницам» так чудно.

Да только вот мешает плыть

Тот символ воли отчего-то .

Скорлупке утлой как рулить

Меж рифов и водоворотов?

И как от вражеских зубов

Спасаться –

щучьих и акульих?

Доходит истина до лбов

Не сразу.

Глядь-поглядь –

Надули!

И вот уж доброхот – привет! –

Спешит в лице американки.

Матрёшки русской – прежней – нет,

А есть от дяди Сэма танки.

А у России – что?

Секрет,

Известный только

Ваньке-встаньке.

Гражданский мир

Знать, выпало новое иго отчизне:

Где «хана» видала я этого, где?

Мясистые губы, как жирные слизни,

В усах шевелились и бороде.

Он в банк отнесёт свою выручку – «зелень»

И, кум королю, чёрту-дьяволу брат,

Набычится зло: пусть глядят ротозеи,

Как пачки купюр перечтёт автомат.

Повсюду я вижу холёные шеи

Разбогатевших на нашей беде.

Чиновник гребёт и гребёт подношенья,

Угрюмится пахарь, склонясь к борозде.

На месте зелёных красавцев бульвара

Встают супермаркетов новых гробы.

И перекисла, осела опара

Броженья людского в безмолвьи толпы.

Какие нам век пироги уготовил

С тобой, гражданин, нам не надо гадать.

Помолимся, брат, чтобы не было крови,

Нам камни в хлеба не впервой превращать.

Без красоты

Едва заря займётся над станицей,

Живая песнь им в радость, а не в труд.

Не видим мы, как умирают птицы,

А только слышим, как они поют.

Озвучивая мир неблагодарный,

Верны природе певческой своей,

Поют они, как будто чад угарный

Им не грозит бедой из-за ветвей.

Когда ж последний соловей замолкнет

И только – грохот и шипенье шин,

По-тихому душа завоет волком

Тем воем – до космических вершин!

Ах, до чего ж недальновидны люди,

Я мысли их читаю по глазам.

Они смеются: «Нас тогда не будет!» –

В авто нырнут и бойко – по газам!

Им нравится такой миропорядок.

А что? Рационален, деловит.

И красоты уж никакой не надо,

Не будешь, верно, красотою сыт.

Так что о ней заботиться излишне,

Щи, слава Богу, лаптем не хлебать.

Но у кого-то тихо едет крыша

И он идёт – стрелять и убивать…

Про красоту бездумно вторят люди

Тому, что рек известный Идиот.

Убогую, ну кто её полюбит?

Убитая, кого она спасёт?

На евразийской грани

России древо мощное вросло

В хребет земной по евразийской грани.

Его макушку льдами обнесло,

А ствол ветра вселенские таранят.

Над шквалами бушующих морей

Шумит оно раскидистою кроной.

На карте мира выглядит скорей

То древо евразийскою короной.

Как будто бы назначил сам Господь

России стражем быть миропорядка,

Свои все искушенья побороть

И отразить враждебные нападки.

Застигнутые бурями невзгод

Стремились к ней…

Герои русской драмы,

О Русь, мечом неправедным кровавым

Твой расчленить отважились народ!

Во прах повергли, опрокинув, храмы.

А всё тебя на плаху не свели.

Хотела б ты того иль не хотела,

Конвульсии и судороги Земли

Твоё гасить способно только тело.

В веках ты претерпела мор и глад,

И испытанья битв с врагом жестоким.

Дано тебе в назначенные сроки

Яд стронция и ненависти яд

Переработать в жизненные соки.

…Сияния лучится ореол

Над головой могучей исполина.

И вот уж это сказочный орёл,

Взмывающий к созвездиям вершинным.

Какая в мире есть ещё страна,

Что так объятья широко раскрыла

Для всех и на любые времена?

И у кого ещё тааа-ки-е крылья!

* * *

Часто всё порывистое ложно…

Задержи дыханье, о, не тронь!

Можно пламя сбить неосторожно,

В нетерпенье торопя огонь.

Вот он дышит, огонёчек робкий,

И сверчит, облюбовав сучок…

Словно выбирает к небу тропку.

Затаился и опять – скачок!..

…Торжествуя, разгорелось пламя!

Полыхал под звёздами костёр.

Это было, было это с нами!

Так давно… А помню до сих пор.

Может, в жизни только-то и было –

Словно бы возвышенному гимн:

Грело, обжигало и светило

Несказанным, тайным, дорогим…

* * *

Я уйду – и никто не заметит…

Где ты тот, кто раскидывал сети?

Был, наверно, и ты одинок,

Если твой зазвучал мне манок.

Я не знаю, ты есть ли на свете?

Нас теряет Земля, не заметив.

Только там, где с тобой наш затон,

Шепчут губы озябшие волн.

Шепчут губы в волненьи бессильным

О просторе, о небушке синем.

И зовёт, близок так и далёк,

Всё к себе, всё к себе – тот манок…

* * *

Во дворе, прямо против подъезда,

Тополёк я сажала любовно

И на небо глядела: та бездна

Обещала свидание словно.

Словно уст дорогих мне дыханье

Ощущала открытая шея.

Отдыхала душа, отдыхала,

Ни о чём не крушась, не жалея.

Посадила, водой напоила

И дала стебельку твоё имя.

И, казалось, прихлынули силы –

То молитвами, видно, твоими.

Посижу незаметно в сторонке,

Подожду… Как стемнеет немножко,

На ночь я тополёчку, ребёнку,

Поцелую, прощаясь, ладошку.

С моря Вечности дунет лишь бризом –

И зашепчет листва твоё имя…

Эту нашу предвечную близость

Уж никто у меня не отнимет.

* * *

Рассиялось и раззолотилось!

И взметнуло прохладный пожар!..

Принимаю как Божию милость

Октября златокудрого дар.

Он стоит, синеглазый, на склоне,

Расставания близится срок…

И горит у меня на ладони

Им ниспосланный жаркий листок.

Узнаю эту ласку прощанья,

Ею в стужу я буду жива.

…Золотым шепотком обещаний

Надо мною трепещет листва.

Эти трепеты, лепеты, знаки

Стану бережно в сердце хранить,

Ведь привяжется у жизни не всякий

Паутинкою – тоньше, чем нить.